ВАЛЕРИЙ
Глава 1. ‘’Критический анализ положений о “противоречиях”, будто бы «существующих» в природных вещах и процессах
— ‘’О ЗЛОКАЧЕСТВЕННОЙ “ОСНОВЕ ” ЛЖЕНАУЧНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ —
— III.3.5.4. ‘’Исследование мутации общества —
— III.3.5. ‘’Грессика —
— III.3. ‘’Обществика —
— Раздел III. Научные исследования —
— ‘’Объединенные исследования —
— ‘’Руководство по развитию российского общества —

ГЛАВНАЯ НАЗАД ДАЛЕЕ АВТОР ИЗМЕНЕНИЯ

S2335r41-1

Глава 1. ‘’Критический анализ положений
о “противоречиях”, будто бы «существующих»
в природных вещах и процессах


‘Утверждения о “противоречиях”, будто бы существующих в “самих вещах и процессах”, Ф. Энгельс изложил в ‘’Анти-Дюринге, в ‘’Отделе первом, в ‘’разделах ‘’XII и ‘’XIII.

Поскольку не у каждого ‘читателя найдется упомянутая ‘’книга Ф. Энгельса, мы будем цитировать из нее достаточно большие ‘фрагменты ‘текста (чтобы был виден ход рассуждений ‘’автора) и уже после этого, при необходимости, будут повторно выписываться те ‘предложения, ‘фразы и ‘слова, в которых изложены основные ‘утверждения ‘’автора. Цитируемые ‘фрагменты ‘текста будут заключены в двойные ‘кавычки и выделены более мелким ‘шрифтом.



1.1. ‘’О движении


‘’Первое положение:

“ Пока мы рассматриваем вещи как покоящиеся и безжизненные, каждую в отдельности, одну рядом с другой и одну вслед за другой, мы, действительно, не наталкиваемся ни на какие противоречия в них. Мы находим здесь определенные свойства, которые частью общи, частью различны или даже противоречат друг другу, но в этом последнем случае они распределены между различными вещами и, следовательно, не содержат в себе никакого противоречия. В пределах такого рода рассмотрения вещей мы и обходимся обычным, метафизическим способом мышления. Но совсем иначе обстоит дело, когда мы начинаем рассматривать вещи в их движении, в их изменении, в их жизни, в их взаимном воздействии друг на друга. Здесь мы сразу наталкиваемся на противоречия. Движение само есть противоречие; уже простое механическое перемещение может осуществиться лишь в силу того, что тело в один и тот же момент времени находится в данном месте и одновременно — в другом, что оно находится в одном и том же месте и не находится в нем. А постоянное возникновение и одновременное разрешение этого противоречия — и есть именно движение.

Здесь перед нами, следовательно, такое противоречие, которое «существует в самих вещах и процессах объективно и может быть обнаружено, так сказать, в телесной форме».” [1, 119]

Опорное ‘’утверждение этого ‘’фрагмента: “Движение само есть противоречие...”.

‘’Довод, приведенный для ‘’обоснования этого ‘’утверждения: “...уже простое механическое перемещение может осуществиться лишь в силу того, что тело в один и тот же момент времени находится в данном месте и одновременно — в другом, что оно находится в одном и том же месте и не находится в нем”.

Как видно, здесь достаточно ‘данных для того, чтобы не только представить себе, но даже и попытаться реально выполнить описываемое Ф. Энгельсом “перемещение”. Так как ‘’автор написал о “механическом перемещении” “вещей” , то ‘объектом ‘наблюдения или ‘эксперимента может быть взято любое физическое ‘тело. В таком ‘’случае, любой наблюдательный ‘человек может сам ответить на ‘вопрос о том, “в силу” чего может перемещаться физическое ‘тело? — для этого достаточно привести реальное физическое ‘тело в ‘движение. Известно, что для приведения физического ‘тела в ‘движение необходимо воздействовать на это физическое ‘тело другим физическим ‘телом. Можно провести бесчисленное количество ‘экспериментов и убедиться в том, что при ‘воздействии одного ‘тела на ‘другое, последнее (экспериментальное) ‘тело всякий раз переходит в ‘состояние ‘движения (или наоборот, переходит из ‘состояния ‘движения в ‘состояние ‘покоя, или — из ‘состояния ‘движения одного ‘вида в ‘состояние ‘движения другого ‘вида).

Вместе с этим, как бы не изощрялся ‘исследователь в ‘постановке ‘экспериментов для ‘наблюдения за ‘местоположением экспериментального ‘тела, он не сможет зафиксировать предполагаемый Ф. Энгельсом ‘результат, состоящий будто бы в том, что экспериментальное ‘тело “в один и тот же момент времени находится в данном месте и одновременно — в другом”. Напротив, например, по мере совершенствования скоростной ‘киносъемки, ‘исследователям всякий раз удавалось зафиксировать двигающееся ‘тело в каком-либо конкретном пространственном ‘месте, и чем совершеннее применялась ‘техника ‘измерения, тем с большей ‘точностью определялось ‘местоположение двигающегося ‘объекта.

Кроме того, выполняя эмпирические ‘исследования, можно убедиться и в том, что ‘движение физического ‘тела совсем не зависит от того, как ‘люди осмысливают или представляют себе это ‘движение, в частности, думаем ли мы что физическое ‘тело “в один и тот же момент времени находится в данном месте и одновременно — в другом”, или что мы думаем об этом по другому, или, что мы вообще никак не думаем по этому поводу.

Наконец, нельзя упускать из поля зрения еще один ‘’факт, состоящий в том, что в практической ‘деятельности (например, в производственной ‘практике, направленной на ‘освоение мирозданных ‘объектов) ‘люди повсеместно используют естественнонаучные письменно изложенные ‘понятия о ‘движении мирозданных ‘объектов, в ‘основе которых лежит принципиальная ‘возможность ‘определения ‘положения двигающегося ‘тела в каждый временной ‘момент, при этом в ‘расчет принимаются ‘параметры, которыми характеризуется ‘процесс ‘движения от его ‘начала или от известной промежуточной ‘точки. Закономерная ‘зависимость ‘пути (‘положения ‘тела) от ‘скорости равномерного ‘движения и от ‘времени, исчисляемых от ‘начала ‘отсчета, позволяет теоретически рассчитывать ‘положение ‘тела на ‘траектории ‘движения практически с любой ‘степенью ‘точности. ‘Ограничения в ‘определении точного ‘местонахождения двигающегося ‘тела связаны лишь с естественными ‘ограничениями технических ‘средств ‘измерений.

Принимая во внимание ‘’изложенное, хотелось бы узнать: а где же применяется такое противоречивое ‘’утверждение о ‘движении, когда ‘человек представляет, будто (физическое) ‘тело “в один и тот же момент времени находится в данном месте и одновременно — в другом”? В ‘достижениях естественных ‘наук, где зафиксированы данные практического ‘опыта ‘освоения мирозданных ‘объектов, это ‘’утверждение не применяется.

Констатируем: нет никакого основания считать, будто “движение само есть противоречие”. Такое ‘’утверждение - это результат произвольной выдумки.

Воспользовавшись ‘’словами самого же Ф. Энгельса, можно сказать, что “факты, взятые в их собственной, а не в какой-то фантастической связи” [8, 37] , не могут быть описаны такими ‘сведениями, которые соответствовали бы ‘’утверждению Ф. Энгельса о “движении”, в частности, о “простом механическом перемещении”.

И еще, ‘’утверждение Ф. Энгельса о “движение” не может служить ‘альтернативой, по отношению к естественнонаучным ‘данным о ‘движении, зафиксированным в соответствующих естественнонаучных ‘понятиях, которое всегда можно проверить эмпирически для любого ‘случая ‘движения (и ‘покоя) мирозданных ‘объектов. Наконец, так как ‘’утверждения Ф. Энгельса о “движении” не соответствуют ‘достижениям, описываемым в ‘’Системе естественных наук, то, стало быть, такие ‘’утверждения о “движении” должны быть признаны ошибочными, и (имея в виду ‘представление Ф. Энгельсом своей “философии”, как науки) лженаучными.

В ‘’доводе Ф. Энгельса существует еще одна принципиальная ‘’ошибка. Ведь он написал, что “пока мы рассматриваем вещи как покоящиеся и безжизненные, каждую в отдельности, одну рядом с другой и одну вслед за другой, мы, действительно, не наталкиваемся ни на какие противоречия в них”. Но, ведь хорошо известно, что ‘покой относителен. Любое ‘тело, покоящееся относительно одной реальной ‘системы ‘координат (т.е. относительно ‘одних ‘тел), фактически двигается относительно другой (подвижной) ‘системы ‘координат. (Конечно же, когда Ф. Энгельс писал ‘’Анти-Дюринг ‘’Теория относительности еще не была создана, но сама ‘относительность ‘покоя или ‘движения физических ‘тел была хорошо известна, уже начиная с ‘’работы Н. Коперника.)

Это означает, что если бы упомянутые “противоречия” были присущи самим ‘вещам или, говоря другими словами, самому природному ‘процессу ‘движения (или относительного ‘покоя) ‘тел, то наличие или отсутствие этих “противоречий” никак не зависело бы от ‘точки зрения ‘наблюдателя — мы имели бы возможность наблюдать эти “противоречия” в физическом ‘теле всегда, в том числе, и в ‘теле, находящемся в относительном ‘покое. И уж никак бы не зависело наличие “противоречий”, будь они присущи природным ‘вещам, от того каким способом мышления мы мыслим об этих ‘вещах или об их ‘движении.

Обратим внимание еще на одну ‘’деталь. Когда Ф. Энгельс писал “... мы рассматриваем вещи ...” он, судя по ‘’тексту, подразумевал мысленное рассмотрение, т.е. думание о “вещах”. В отличие от Ф. Энгельса, ‘естествоиспытатели рассматривают ‘вещи не умозрительно, а эмпирически, т.е. непосредственно или применяя ‘приборы, наблюдают за их ‘движением или ‘покоем. Поэтому Ф. Энгельс выдумывал ‘’результаты своего “рассмотрения”. А ‘естествоиспытатели, наоборот, стараются, ничего не выдумывая, как можно более точно описать то, что они наблюдают, затем, обобщить ‘’результаты своих ‘наблюдений в виде ‘’формул, после этого, проверить эти ‘’формулы на соответствие описанным в них ‘явлениям, и только после этого, они рекомендуют свои ‘’достижения к ‘применению в ‘’составе ‘’Системы естественных наук.

Обобщая ‘’результаты критического ‘’анализа ‘’Первого положения, можно констатировать, что ‘’описание собственных представлений Ф. Энгельса о “движении” (имея в виду, будто тело “в один и тот же момент времени находится в данном месте и одновременно — в другом”) основано на произвольно принятом предубеждении в том, будто ‘положение ‘тела в ‘пространстве невозможно определить, принципиально. Изложенный Ф. Энгельсом ‘’вариант произвольных представлений о “движении” не используется в практической ‘деятельности ‘людей, направленной на ‘освоение мирозданных ‘объектов.

В отличие от изложенного Ф. Энгельсом предубеждения, естественнонаучные сведения о ‘движении материальных ‘объектов опираются на открытые в ‘природе естественные ‘законы (изложенные в известных ‘’понятиях и ‘’формулах, связывающих ‘путь, ‘скорость и ‘время ‘движения), в которых описана эмпирически подтверждаемая принципиальная ‘возможность ‘определения ‘положения ‘тел в ‘пространстве (т.е. в окружающем ‘мире).

Итак, воззрение Ф. Энгельса на ‘движение ‘физических ‘тел принципиально не соответствует реальным ‘процессам, описанным в ‘понятиях ‘’Системы естественных наук.

Из этого следует, что вышерассмотренное ‘’Первое положение Ф. Энгельса не содержит в себе научно обоснованного ‘доказательства о том, будто “движение” — это “противоречие, которое «существует в самих вещах и процессах объективно и может быть обнаружено, так сказать, в телесной форме»”. Наоборот, само это ‘’положение принципиально не соответствует (“противоречит”) ‘сведениям о природных ‘объектах и ‘процессах, которые зафиксированы в ‘’Системе естественных наук. Следовательно, ‘’Первое положение является не просто ошибочным, а представляет собой антинаучную ‘дезинформацию.



1.2. ‘’О жизни


‘’Второе положение:

“Если уже простое механическое перемещение содержит в себе противоречие, то тем более содержат его высшие формы движения материи, а в особенности органическая жизнь и ее развитие. Как мы видели выше*, жизнь состоит прежде всего именно в том, что живое существо в каждый данный момент является тем же самым и все-таки иным. Следовательно, жизнь тоже есть существующее в самих вещах и процессах, беспрестанно само себя порождающее и себя разрешающее противоречие, и как только это противоречие прекращается, прекращается и жизнь, наступает смерть. ” [1, 120]

Мы будем упоминать этот ‘’фрагмент ‘’текста как ‘’Первую цитату второго положения (сокращенно — ‘’Цит. 1, п. 2).

На каком же основании Ф. Энгельс установил, будто и “простое механическое перемещение”, и “высшие формы движения материи” содержат одно и то же “противоречие”? Нет такого основания. Уже только поэтому, ‘’утверждение, изложенное в первом ‘’предложении данного ‘’фрагмента, — это ни что иное, как ‘’плод произвольного фантазирования Ф. Энгельса.

Далее, прочитаем отдельно ‘’часть второго ‘’предложения: “... жизнь состоит прежде всего именно в том, что живое существо в каждый данный момент является тем же самым и все-таки иным”.

Как видно, ‘’здесь изложено ‘’утверждение, внешне похожее на то, которое написано в ‘’Первом положении. Но, если в ‘’Первом положении ‘речь шла о “теле”, которое одновременно “находится” и “не находится” “в данном месте” ‘пространства, то здесь пространственная ‘характеристика “живого существа” вообще не упоминается. То есть “простое механическое перемещение”, образно говоря, «притянуто за уши» к ‘рассуждениям о “высших формах движения материи”.

Далее, проанализируем ‘’рассуждения Ф. Энгельса о “жизни” и о “живом существе”, независимо от ‘’рассуждений о “простом механическом перемещении”.

В процитированном ‘’фрагменте (‘’Цит. 1, п. 2) имеется безадресная ‘’ссылка ‘’автора на свой предыдущий ‘текст; ‘’редактор ‘’издания, используя ‘’знак {*}, пояснил, что Ф. Энгельс имел в виду следующие свои ‘’рассуждения:

“Но в чем же состоят эти явления жизни, одинаково встречающиеся у всех живых существ? Прежде всего в том, что белковое тело извлекает из окружающей среды другие подходящие вещества и ассимилирует их, тогда как более старые частицы тела разлагаются и выделяются. Другие, неживые тела тоже изменяются, разлагаются или комбинируются в ходе естественного процесса, но при этом они перестают быть тем, чем они были. Скала, подвергшаяся выветриванию, уже больше не скала; металл в результате окисления превращается в ржавчину. Но то, что в мертвых телах является причиной разрушения, у белка становится основным условием существования. Как только в белковом теле прекращается это непрерывное превращение составных частей, эта постоянная смена питания и выделения, — с этого момента само белковое тело прекращает свое существование, оно разлагается, т.е. умирает. Жизнь — способ существования белкового тела — состоит, следовательно, прежде всего в том, что белковое тело в каждый данный момент является самим собой и в то же время — иным и что это происходит не вследствие какого-либо процесса, которому оно подвергается извне, как это бывает и с мертвыми телами. Напротив, жизнь, обмен веществ, происходящий путем питания и выделения, есть самосовершающийся процесс, внутренне присущий, прирожденный своему носителю — белку, процесс, без которого белок не может существовать. ...

Из обмена веществ посредством питания и выделения, — обмена, составляющего существенную функцию белка, — и из свойственной белку пластичности вытекают все прочие простейшие факторы жизни: раздражимость, которая заключена уже во взаимодействии между белком и его пищей; сокращаемость, обнаруживающаяся уже на очень низкой ступени при поглощении пищи; способность к росту, которая на самой низшей ступени включает размножение путем деления; внутреннее движение, без которого невозможно ни поглощение, ни ассимилирование пищи.” [1, 79-80]

Данный ‘’фрагмент ‘’текста мы будем упоминать как ‘’Вторую цитату второго положения (сокращенно — ‘’Цит. 2, п. 2).

Здесь Ф. Энгельс изложил свою основную мысль в следующем ‘’утверждении: “Жизнь ... состоит ... в том, что белковое тело в каждый данный момент является самим собой и в то же время — иным”. Если попытаться идентифицировать то, о чем написано в этом ‘’утверждении, с теми мирозданными ‘объектами, которые общепринято называть примененными здесь ‘’словами, то получаются следующие взаимно противоречивые ‘’результаты:
- с одной стороны, любое белковое ‘тело “в каждый данный момент является самим собой”, т.е., надо понимать, именно белковым ‘телом;
- с другой же стороны, любое белковое ‘тело, будто бы, “является” “в то же время — иным”, т.е., понимая так же, — не белковым ‘телом, а чем-то принципиально другим (возможно, вовсе и не ‘телом).

Как видно, если руководствоваться одним и тем же ‘’методом ‘описания ‘объектов и соответствующего понимания этих ‘описаний (как написано — так и понимать), то становится ясно, что Ф. Энгельс явно противоречит сам себе, т.е. он излагает ‘сведения непоследовательно, беспорядочно, противоречиво. Такое “противоречие” присуще исключительно ‘утверждениям Ф. Энгельса, и оно, конечно же, не имеет никакого отношения ни к тому, что принято упоминать ‘’словосочетанием {белковое тело}, ни к тому, что принято упоминать ‘’словосочетанием {способ существования}, применительно к мирозданным белковым ‘телам.

Далее, обратим внимание на то, что противоречивое ‘’утверждение “Жизнь — способ существования белкового тела — состоит, следовательно, прежде всего в том, что белковое тело в каждый данный момент является самим собой и в то же время — иным...” представлено Ф. Энгельсом с помощью ‘’слова “следовательно”, т.е. как ‘’следствие, вытекающее из предыдущих исходных ‘’утверждений (см. ‘’Цит. 2, п. 2). Для удобства, воспроизведем эти исходные ‘’утверждения отдельно: “явления жизни” состоят “... в том, что белковое тело извлекает из окружающей среды другие подходящие вещества и ассимилирует их, тогда как более старые частицы тела разлагаются и выделяются. ... Как только в белковом теле прекращается это непрерывное превращение составных частей, эта постоянная смена питания и выделения, — с этого момента само белковое тело прекращает свое существование, оно разлагается, т.е. умирает.”

Как видно, в исходных ‘’утверждениях говорится о “непрерывном превращении составных частей” “белкового тела”, а в ‘’следствии, в отличие от этого, утверждается о другом — о некоем абстрактном двойственном “явлении” (о двойственном “существовании”) “белкового тела” в каждый “данный момент времени”. Очевидно, что ‘’следствие не имеет вообще никакого отношения к исходным ‘’утверждениям. Здесь в очередной раз проявилась удивительная ‘’способность Ф. Энгельса представлять в наукообразной ‘форме ‘результаты своих непоследовательных размышлений.

Но, если Ф. Энгельс проявил ‘’неспособность к последовательному ‘изложению своих ‘сведений, и в ‘’Цит. 1, п. 2, и в ‘’Цит. 2, п. 2, то дальнейший ‘анализ ‘’Второго положения, путем ‘проверки исходных ‘’данных, ‘’выводов и ‘’умозаключений на их взаимную ‘согласованность, становится бесполезным. В таком ‘’случае, ‘’текст Ф. Энгельса (конкретно, в данном ‘’месте) должен анализироваться уже не как последовательный ‘’вывод одних ‘’положений из ‘’других, а как ‘’набор бессвязных ‘’утверждений. В таком ‘’случае, сначала надо проверить каждое из этих ‘’утверждений на то, соответствует ли оно упомянутым в нем ‘объектам.

Действительно, единственным ‘’«основанием» ‘’утверждения о двойственном “существовании” “белкового тела” “в каждый данный момент” является начальное ‘’предложение ‘’Первой цитаты второго положения. Для удобства, воспроизведем его еще раз: “Если уже простое механическое перемещение содержит в себе противоречие, то тем более содержат его высшие формы движения материи, а в особенности органическая жизнь и ее развитие.”

В этом ‘’«основании» сам ‘’автор зафиксировал тот ‘’факт, что он распространил свои (противоречивые) ‘’утверждения об абстрактно понимаемом “движении” абстрактно понимаемых “физических тел” на свои же (противоречивые) ‘’утверждения об абстрактно понимаемых “явлениях органической жизни”. Эти ‘’утверждения не имеют ничего общего ни с мирозданными ‘объектами, ни с известными в то время ‘достижениями естественных ‘наук.

Выше изложенные ‘’результаты критического ‘’анализа ключевых ‘’утверждений Ф. Энгельса, процитированных во ‘’Втором положении, являются ‘’основанием для ‘’констатации того, что все ‘’утверждения Ф. Энгельса о якобы ‘существовании “противоречий” в природных ‘вещах и ‘процессах не соответствуют мирозданным ‘объектам и ‘процессам, т.е. они ошибочны.

Кроме этого, обратим внимание еще и на то, что все обнаруженные ‘’ошибки Ф. Энгельса допущены по одной и той же ‘’причине, т.е. они систематические. Ведь если бы Ф. Энгельс последовательно придерживался своих же ‘рекомендаций, в частности, доверял бы только “фактам, взятым в их собственной, а не в какой-то фантастической связи”, то из его поля зрения не должны были бы ускользнуть ‘сведения о том, как ‘естествоиспытатели получили ‘данные о жизненном ‘процессе белковых ‘тел.

‘Естествоиспытатели, как известно, используют только такие ‘методы ‘исследования и ‘освоения мирозданных ‘объектов, применяя которые имеется принципиальная возможность однозначно определять в каждый конкретный ‘момент ‘времени не только ‘положение исследуемого ‘объекта в ‘пространстве, но и любые мирозданные ‘характеристики этого ‘объекта.

Так, например, наблюдая живую ‘клетку в разные ‘моменты ее ‘деления, естествоиспытателям удалось зафиксировать вполне определенные ‘стадии этого ‘процесса. Используя совокупность данных о конкретных ‘стадиях ‘деления живых ‘клеток, ‘естествоиспытатели описали непрерывный ‘процесс ‘деления живых ‘клеток.

И еще, исследуя мирозданные ‘объекты, ‘естествоиспытатели в любом ‘наблюдении стремятся зафиксировать однозначные ‘результаты. Если же ‘результаты, относящиеся к одному и тому же ‘объекту и к одной и той же ‘стадии его ‘изменения, получаются двойственные (противоречивые), то такие ‘данные считаются содержащими ‘ошибку и обязательно перепроверяются, до ‘получения однозначных ‘результатов ‘наблюдений (конечно же, в пределах достигнутой ‘точности ‘измерений).

Принимая во внимание ‘’результаты критического ‘’исследования ‘’Второго положения, мы делаем ‘’вывод о том, что ‘’утверждение Ф. Энгельса “жизнь тоже есть существующее в самих вещах и процессах, беспрестанно само себя порождающее и себя разрешающее противоречие” (‘’Цит. 1, п. 2) не соответствует естественнонаучным ‘данным, а есть произвольное ‘утверждение.

Итак, процитированное нами ‘’Второе положение о том, будто “... жизнь тоже есть существующее в самих вещах и процессах, беспрестанно само себя порождающее и себя разрешающее противоречие ...”, так же как и ‘’Первое положение, является лженаучной ‘дезинформацией.



1.3. ‘’Контрдоводы


В выше рассмотренных ‘’положениях Ф. Энгельса ключевым ‘’словом, посредством которого он сформировал общий смысл данных ‘’положений, является {“противоречие”}. Казалось бы, во избежании недоразумений, ‘’автор должен был бы дать четкое ‘определение того, что он упоминал этим ‘’словом. Но, вопреки таким ожиданиям, в ‘’тексте ‘’Анти-Дюринга нет такого ‘определения. ‘’Автор, как видно, счел возможным, а может быть и необходимым, чтобы его ‘читатели сами догадывались о том, что нужно подразумевать, прочитывая это ‘’слово. Ниже, мы попытаемся выяснить: что же может означать ‘’слово {“противоречие”}, если принимать во внимание некоторые другие ‘’положения ‘’Анти-Дюринга, в которых было применено это ‘’слово.

‘’А

Передварительно, попытаемся идентифицировать ‘’слово {“противоречие”} так, как это сделал бы любой здравомыслящий человек (т.е. с позиции здравого человеческого рассудка). В таком ‘случае мы уверенно определили бы, что этим ‘’словом должны упоминаться противоположные по смыслу ‘изречения, или (в письменном ‘изложении) противоположные по значению ‘сведения. Но тогда получится, что Ф. Энгельс будто бы обнаружил “в самих вещах и процессах” (т.е. в “простом механическом перемещении”, в “высших формах движения материи” и в “жизни” белковых ‘тел) эти самые ‘изречения или ‘сведения. Однако, такой ‘вариант нельзя признать здравомысленным. Ведь в упомянутых “самих вещах и процессах” не может быть лингвистических ‘объектов.

Следовательно, если рассуждать здраво (или, как принято говорить, с позиции здравого человеческого рассудка) 8 , то уже сам ‘’факт ‘’применения ‘’слова “противоречие” в ‘описаниях мирозданных ‘объектов и их ‘взаимодействий есть ‘свидетельство того, что Ф. Энгельс допустил элементарную лингвистическую ‘’ошибку — он применил для ‘описания мирозданных ‘вещей и ‘процессов такое ‘’слово (а именно, “противоречие”), которое, судя по его грамматическим ‘’корням, было изначально принято исключительно для ‘характеристики ‘высказываний, противных нормальной (последовательной, здравомысленной) ‘речи.

‘’Б

Однако, судя по ‘’Анти-Дюрингу, Ф. Энгельс был настолько одержим своей (как будет показано далее, перенятой у Гегеля) идеей об абсолютном универсальном значении “противоречия”, что он в первой же ‘’главе ‘’Введения своей ‘’книги, стал убеждать ‘читателей в том, чтобы они не доверяли своему здравому рассудку.

И вот как изощренно он это сделал (мы процитируем не полных два ‘’абзаца):

“... Настоящее же естествознание начинается только со второй половины XV века, и с этого времени оно непрерывно делает все более быстрые успехи. Разложение природы на ее отдельные части, разделение различных процессов и предметов природы на определенные классы, исследование внутреннего строения органических тел по их многообразным анатомическим формам — все это было основным условием тех исполинских успехов, которые были достигнуты в области познания природы за последние четыреста лет. Но тот же способ изучения оставил нам вместе с тем и привычку рассматривать вещи и процессы природы в их обособленности, вне их великой общей связи, и в силу этого — не в движении, а в неподвижном состоянии, не как существенно изменчивые, а как вечно неизменные, не живыми, а мертвыми. Перенесенный Бэконом и Локком из естествознания в философию, этот способ понимания создал специфическую ограниченность последних столетий — метафизический способ мышления.

Для метафизика вещи и их мысленные отражения, понятия, суть отдельные, неизменные, застывшие, раз навсегда данные предметы, подлежащие исследованию один после другого и один независимо от другого. Он мыслит сплошными неопосредствованными противоположностями; речь его состоит из: «да — да, нет — нет; что сверх того, то от лукавого» 30. Для него вещь или существует, или не существует, и точно так же вещь не может быть самой собой и в то же время иной. Положительное и отрицательное абсолютно исключают друг друга; причина и следствие по отношению друг к другу тоже находятся в застывшей противоположности. Этот способ мышления кажется нам на первый взгляд вполне приемлемым потому, что он присущ так называемому здравому человеческому рассудку. Но здравый человеческий рассудок, весьма почтенный спутник в четырех стенах своего домашнего обихода, переживает самые удивительные приключения, лишь только он отважится выйти на широкий простор исследования. Метафизический способ понимания, хотя и является правомерным и даже необходимым в известных областях, более или менее обширных, смотря по характеру предмета, рано или поздно достигает каждый раз того предела, за которым он становится односторонним, ограниченным, абстрактным и запутывается в неразрешимых противоречиях, потому что за отдельными вещами он не видит их взаимной связи, за их бытием — их возникновения и исчезновения, из-за их покоя забывает их движение, за деревьями не видит леса. ...” [1, 16-17]

(Далее мы будем упоминать эту ‘’цитату как ‘’Рассуждение о здравом человеческом рассудке или, если из ‘контекста понятно, о чем идет ‘речь, сокращенно, — ‘’Рассуждение.)

Судя по историческим ‘событиям XX-го ‘’века, Ф. Энгельс убедил очень многих ‘людей не применять “здравый человеческий рассудок” для ‘руководства в своей ‘деятельности. И надо признать, что, если прочитывать ‘’текст вышеприведенного ‘’Рассуждения поверхностно, эмоционально, то оно кажется вполне убедительным.

Но, если проанализировать это ‘’Рассуждение тщательно, не отступая от упомянутого Ф. Энгельсом “здравого человеческого рассудка”, - того самого, который заключается, в частности, в том, чтобы излагать ‘сведения и делать ‘выводы не на основе эмоций, а ‘сверяя каждое свое ‘сведение и каждый ‘вывод с теми ‘объектами и ‘процессами, которые в этих ‘сведениях упоминаются, то многое, что кажется в данном ‘’Рассуждении несомненным, необходимо будет проверить.

Сначала обратим внимание на то, что процитированное ‘’Рассуждение выполнено по следующей ‘’схеме:
- во-первых, Ф. Энгельс начал рассуждать о “настоящем естествознании” и мысленно (и безосновательно) связал с ним некий “метафизический способ мышления”;
- во-вторых, он выдумал и представил “метафизический способ мышления” таким, каким никогда не пользовался никто из тех ‘людей, которые успешно осваивали природные ‘объекты;
- в-третьих, он произвольно объявил, будто выдуманный им “способ мышления”, который заведомо ни на что не годится, “присущ так называемому здравому человеческому рассудку”;
- наконец, подразумевая “здравый человеческий рассудок”, он объявил, что “метафизический способ понимания ... становится односторонним, ограниченным, абстрактным и запутывается в неразрешимых противоречиях”.

Ниже мы проанализируем, на каких ‘основаниях реализована эта ‘’схема.

В ‘начале своего ‘’Рассуждения Ф. Энгельс написал о “настоящем естествознании”, и указал, что оно “начинается только со второй половины XV века”. К сожалению, Ф. Энгельс не пояснил, что он упомянул ‘’словосочетанием {“настоящее естествознание”}, которое, наверное, должно отличаться от предполагаемого “ненастоящего естествознания”. Для прояснения ‘’ситуации, мы обратимся к историческим ‘фактам.

Достоверные ‘сведения о действительном ‘состоянии ‘дела, в ‘части ‘изучения и ‘освоения природных ‘объектов, зафиксированы, например, в известном ‘’труде Николая Коперника (1473- 1543) ‘’О вращениях небесных сфер [9] , впервые изданном в ‘’год его ‘’смерти (то есть в ‘’середине XVI-го ‘’века). В этом ‘’труде содержатся ‘сведения о том, что ‘философы (в то время естественной ‘наукой считалась “натуральная философия” [9, 41]) 9 строили любые свои ‘рассуждения, руководствуясь так называемой “формальной логикой”, созданной средневековыми ‘схоластами, путем «упорядочивания» и «комментирования» (а мы полагаем, путем принципиальной ‘переработки и ‘извращения) “cиллогистики” Аристотеля.

Н. Коперник, рассуждая строго последовательно (непротиворечиво), т.е., применяя общепринятые в то ‘’время ‘’правила рассуждений (сегодня эти ‘’правила упоминают ‘’словосочетанием {“формальная логика”}), показал, что можно теоретически обосновать две ‘’модели “мира” — ‘’геоцентрическую (предполагая, что ‘’Земля находится в ‘’центре “мира”) и ‘’гелиоцентрическую (предполагая, что в ‘’центре “мира” — ‘’Солнце), рассуждая об одной ‘’модели “мира”, исключается другая ‘’модель “мира”. Следовательно, одно из формально логичных ‘’рассуждений должно быть ложным.

Таким образом, Н. Коперник продемонстрировал, что сами по себе ‘’правила рассуждений (“формальная логика”), которыми он руководствовался и которыми руководствовались другие ‘философы, недостаточны для получения истинных ‘сведений. Для получения истинных ‘сведений необходимо принимать во внимание еще “кое что ... более согласное с действительностью” [9, 225].

Мы особо обращаем внимание на то, что это было в ‘’середине XVI-го ‘’века. В указанной ‘’книге Н. Коперника зафиксировано, что в то ‘время даже ‘астрономия представлялась ‘ученым-философам как “скорее божественная, чем человеческая наука” [9, 17] . Любые формально-логически увязанные ‘сведения (представления) считались ‘сведениями (представлениями) о “естественных” объектах, таких как: “мир”; “божественные тела” [9, 18] ; “круг (который) может возвращать назад прошедшее” [9, 21] ; “середина мира” [9, 22-23] ; “центр мира”, “сфера неподвижных звезд” [9, 25] и т.п. Следовательно, даже в XVI-ом ‘’веке не существовало “естествознания”, как отдельно выделенной ‘’системы ‘сведений о природных ‘объектах. И тем более, в то время не могло быть “настоящего естествознания”, если понимать его, как ‘’Систему естественных наук, ‘предметами которых являются мирозданные ‘объекты того или иного ‘рода.

Учитывая этот исторический ‘факт, мы приходим к ‘’выводу о том, что Ф. Энгельс, поскольку он отнес начало “настоящего естествознания” ко второй ‘’половине XV-го ‘’века, имел не только поверхностное, но и принципиально неправильное представление о “естествознании” — он, фактически, не знал, чем отличается “настоящее естествознание” от всевозможных знаний и ‘сведений о том, что видит и что представляет себе ‘человек.

В отличие от ‘’утверждений Ф. Энгельса, ‘основы “настоящего естествознания” (если понимать “настоящее естествознание” как ‘’Систему естественных наук, объединенных единым ‘’Естественнонаучным методом освоения обществом мирозданных объектов) были сформированы Галилео Галилеем (1564 - 1642), т.е., практически, в самом ‘’начале XVII-го ‘’века. Именно Г. Галилей впервые обнаружил, что в ‘природе реально существуют только такие “качества”, которые имеют “своими носителями внешние тела”, в отличие от другого рода “качеств”, которые “реально существуют только в нас, а вне нас представляют собой не более чем имена” [10, 226] .

Таким образом, именно Г. Галилей впервые обнаружил и зафиксировал в своем ‘’труде, что надо различать “внешние тела” и те, которые “представляют собой не более чем имена”. Соответственно, истинными можно признать только такие ‘сведения, изложенные на известном ‘языке (воспроизведенные устно или зафиксированные письменно), в которых описаны “внешние тела”, в отличие от ‘сведений об “именах”, которые “реально существуют только в нас”, в нашем мышлении.

Именно это ‘’открытие Г. Галилея является методической ‘’основой “настоящего естествознания”. На этой ‘’основе стало возможным определить ‘’предмет “настоящего естествознания” — природные ‘объекты (т.е. существующие независимо от тех, которые “реально существуют только в нас”. Соответственно, стало возможным выделить письменно зафиксированные естественнонаучные ‘сведения (научные ‘понятия), соответствующие природным ‘объектам, в отличие от не научных ‘сведений, которые не соответствуют природным ‘объектам, а являются ‘описаниями представлений и образов, существующих лишь в сознании (или мышлении) ‘людей.

Возможно, что этого исторического ‘факта Ф. Энгельс не знал, а если и знал, то нигде о нем не написал. По этой или иной ‘причине, но Ф. Энгельс оказался некомпетентным в принципиальном научном ‘вопросе, причем именно в той ‘сфере (в “настоящем естествознании”), которую он выбрал ‘предметом своих ‘рассуждений.

Далее, в первом ‘’абзаце выше процитированного ‘’Рассуждения о здравом человеческом рассудке, есть еще одна ‘’часть, на которую необходимо обязательно обратить внимание. Мы имеем в виду упомянутую Ф. Энгельсом “привычку рассматривать вещи и процессы природы в их обособленности, вне их великой общей связи, и в силу этого — не в движении, а в неподвижном состоянии, не как существенно изменчивые, а как вечно неизменные, не живыми, а мертвыми”. Судя по ‘’тексту, эта “привычка” представлена Ф. Энгельсом, как следствие развития “настоящего естествознания”. Однако, судя по ошибочным ‘’утверждениям, в которых Ф. Энгельс рассуждал о “естествознании”, необходимо проверить и эту ‘’часть его ‘’рассуждений.

Что касается одной ‘’стороны упомянутой “привычки” (“рассматривать вещи и процессы ... вне их великой общей связи”), то такой “привычки” не существовало уже с древних ‘времен, не говоря уже о второй ‘’половине второго ‘’тысячелетия. И, тем более, такая “привычка” не имеет никакого отношения к “настоящему естествознанию”, если понимать последнее как ‘систему ‘достижений ‘естествоиспытателей.

В самом деле, например, ‘’основоположник естественных ‘наук Г. Галилей не мог иметь такую “привычку”, так как именно он, применяя сконструированные им ‘телескопы и ‘микроскопы, зримо показал “великую общую связь” микро и макро ‘миров. То же самое можно сказать и про И. Ньютона, который создал ‘теорию всемирного ‘тяготения, в которой описаны объединенными в единую ‘систему ‘мироздания все ‘тела надлунного и подлунного ‘миров.

И вообще, начиная с ‘’открытия Г. Галилея, естествоипытатели стали изучать “великую общую связь”, существующую между “внешними телами” (природными ‘объектами). Следовательно, никто из ‘естествоиспытателей, реально работавших в ‘сфере “настоящего естествознания”, в принципе не мог иметь такой “привычки”, о которой написал Ф. Энгельс.

Более того, уже со ‘времен Аристотеля, ‘суждения тех из ‘людей, которые имели “привычку рассматривать вещи и процессы ... в их обособленности, вне их великой общей связи”, т.е. вне их ‘связи с аристотелевским “самым достоверным из всех начал” [11, Кн. 4(Г), Гл. 3.] , стали считаться не достойными внимания, как непродуманные, непоследовательные, как заведомо ошибочные.

Еще более жесткому осуждению подвергались ‘люди с подобными “привычками” в последующем социальном ‘мире, где безраздельно господствовали ‘служители ‘религий. Ведь в ‘мире, если его считать созданным Богом, принципиально, не может быть ‘людей, имеющих такую “привычку” — такую “привычку” могли иметь только ‘вероотступники, следовательно, не люди, а падшие, имеющие лишь ‘плоть ‘человека, а душу отдавшие дьяволу (сатане). Кстати, в XV-ом ‘веке ‘людей, имеющих подобные “привычки” (“рассматривать вещи и процессы ... вне их великой общей связи” с Богом), как правило, сжигали на ‘кострах.

Таким образом, одна ‘’сторона “привычки”, упомянутой Ф. Энгельсом, не только не имеет отношения к “настоящему естествознанию”, но она не имеет под собой вообще никакого реального ‘основания — это произвольная выдумка Ф. Энгельса (а по отношению к ‘’Системе естественных наук — лженаучная ‘дезинформация).

Другая ‘’сторона “привычки” — “рассматривать вещи и процессы природы ... не как существенно изменчивые, а как вечно неизменные, не живыми, а мертвыми” — тоже не может исходить из “настоящего естествознания”. Ведь такая “привычка” возникла на ‘базе ‘религии, служители которой господствовали в ‘обществе уже полторы тысячи ‘’лет (до названной Ф. Энгельсом ‘’даты). Именно теологические ‘представления о ‘мире, как о сотворенном единым Богом, и функционирующем по раз и навсегда сотворенным “божественным законам”, были непосредственной исторически обусловленной ‘причиной традиционного рассмотрения ‘вещей и ‘процессов, “как вечно неизменных”.

На ‘стадии ‘создания ‘естествознания (как ‘’Системы естественных наук), ‘ученые-естествоиспытатели были вынуждены «втискивать» ‘результаты своих ‘исследований в ‘рамки ‘догм о божественном сотворении “мира”. Но, с ‘созданием настоящего ‘естествознания, истинными, научными ‘сведениями стали считаться только такие, которые, будучи выраженными на известном ‘языке и зафиксированными письменно, соответствуют природным ‘объектам, существующим независимо от сознания ‘людей, и, следовательно, независимо от любых мнений, теорий, религиозных убеждений и т.п. Поэтому, именно ‘ученые-естествоиспытатели стали обнаруживать ‘факты об ‘изменчивости природных ‘объектов (за это, как известно, многих из них пожизненно преследовали и жестоко карали церковные ‘инквизиторы).

Приведенные ‘’сведения позволяют нам сделать уверенный ‘’вывод о том, что и другая ‘’сторона энгельсовской “привычки” оказалась ложной.

Рассуждая о “привычке”, Ф. Энгельс допустил и еще одну ‘ошибку. Он совершенно безосновательно соединил (как ‘причину и ‘следствие) одну ‘проблему 10 - о единстве или многомерности “мира”, с другой ‘проблемой - об ‘изменчивости или ‘неизменности “мира”: это совершенно разные ‘проблемы, хотя обе они возникли на ‘почве религиозного ‘мировоззрения. И уж никак не могла возникнуть такая (будто бы причинно-следственная) связь в “настоящем естествознании”, да еще и укорениться в форме “привычки”.

Так как “настоящее естествознание” (подразумевая ‘’Систему естественных наук) начало формироваться только в XVII-ом ‘’веке (заметим, что формировалось оно с применением отвергнутого Ф. Энгельсом “здравого человеческого рассудка”), то, следовательно, это “настоящее естествознание” не могло иметь ничего общего с тем “способом изучения” (или “способом понимания”), который, по ‘’словам Ф. Энгельса, оказался “перенесенным Бэконом и Локком из естествознания в философию”. Такого «перенесения» (из “естествознания в философию”) не могло быть: ведь во ‘’время ‘’жизни Ф. Бэкона (1561-1626) “настоящее естествознание” еще не существовало.

Кстати, издавна, в том числе и в XV-ом, и в XVI-ом ‘’веках, любые ‘рассуждения и любые ‘исследования упоминались ‘’словом {философия}. Позднее, ту часть ‘философии, в которой не упоминались ‘вопросы о Боге, о душе, о вере, нравственности, морали и т.п., некоторые ‘мыслители (т.е. ‘писатели) стали упоминать ‘’словосочетанием {натуральная философия}. Так, например, И. Ньютон воспользовался привычным ‘’словосочетанием {натуральная философия} для ‘’названия своей знаменитой ‘’работы ‘’Математические начала натуральной философии. 11

Принимая во внимание эти ‘’сведения, становится понятно, что Ф. Энгельс и в данном ‘вопросе (в ‘вопросео различиях ‘философии и ‘естествознания) был некомпетентным.

Тем не менее, так как Ф. Энгельс упомянул в ‘связи с “настоящим естествознанием” Ф. Бэкона, то мы обязаны хотя бы кратко описать ‘достижения этого ‘философа, работавшего в ‘’период создания естественных ‘наук.

Начнем с напоминания о предсмертной ‘’работе Н. Коперника, в которой он убедительно продемонстрировал, что общепринятые в то ‘время ‘правила ‘рассуждений (“формальная логика”) были недостаточны для ‘создания истинных ‘сведений об окружающем “мире”. Многие ‘ученые и ‘мыслители занялись поиском принципиального ‘решения этой ‘’проблемы. Наряду с Галилео Галилеем, свой ‘вариант такого ‘решения предложил и Френсис Бэкон (1561- 1626).

Ф. Бэкон отверг созданные средневековыми схоластами ‘правила ‘рассуждений, т.е. известную формальную ‘логику (а вместе с ней он отверг и ‘силлогистику Аристотеля, не понимая, наверное, принципиальной ‘разницы между ними), и предложил другие ‘правила ‘рассуждений (т.е. свою формальную ‘логику, которую он назвал ‘’словосочетанием {Новый органон}).

Для данного критического ‘’исследования нет необходимости выяснять, чем ‘’Новый органон Ф. Бэкона лучше или хуже схоластической формальной ‘логики, а также, чем он лучше или хуже аристотелевского ‘’Органона. Важно отметить только две ‘’детали:

Во-первых, предметом, для изучения которого была предназначена бэконовская “наука” (новая формальная ‘логика) признавалось все (так же, как и у Аристотеля, и у средневековых ‘схоластов) — и то, о чем ‘человек мыслит, равно как и то, что он мыслит, излагая ‘результаты своего мышления устно или письменно.

Во-вторых, достоверность (или истинность) ‘сведений доказывалась путем мыслительной процедуры, в процессе которой обосновывалась логическая связь окончательного ‘вывода с исходными ‘данными (так же, как у Аристотеля: истинными могли быть признаны только те ‘утверждения, которые не противоречили “самому достоверному из всех начал”; и так же, как у ‘схоластов: истинными считались только те ‘утверждения, которые не противоречили ‘идее существования Бога).

Отличие своей ‘логики Ф. Бэкон усматривал в том, что он вел рассуждения от частных представлений к общим ‘идеям, а в известных правилах рассуждения (в “формальной логике”) это делалось наоборот, как казалось Ф. Бэкону, от общей ‘идеи (или ‘начала) — к частным ‘выводам.

Итак, Ф. Бэкон заменил одни мыслительные ‘правила (одну “формальную логику”) другими мыслительными ‘правилами (другой “формальной логикой”) — спустя ‘время, стало понятно, что бэконовский ‘’проект ‘создания более совершенной “науки” оказался тупиковым.

По сравнению с тем, что делал Ф. Бэкон, становится особенно хорошо заметно, что научная ‘работа Г. Галилея была, на самом деле, фундаментальной. Мы уже упоминали о том, что Г. Галилей открыл принципиально другой ‘’путь ‘создания научных ‘данных, а именно, он не ставил под сомнение необходимость вести свои рассуждения последовательно (непротиворечиво), но, главное его ‘’условие состояло в том, чтобы различать природные (естественные) ‘объекты и их ‘качества, в отличие от не природных (не естественных) «объектов» и «качеств», и, соответственно, — истинные ‘сведения, которые должны соответствовать природным ‘объектам, в отличие от прочих ‘сведений о мнимых «объектах», существующих лишь в мышлении ‘человека.

‘’Здесь мы возвращаемся к ‘критике ‘’книги Ф. Энгельса.

Принимая во внимание принципиальную ‘разницу между ‘’решениями Ф. Бэкона и Г. Галилея, можно сделать уверенный ‘’вывод о том, что “способ изучения” (или “способ понимания”), о котором написал Ф. Энгельс, если и мог быть перенесен Ф. Бэконом, то только из его собственной “науки”, не имеющей никакого отношения к ‘созданию ‘’Системы естественных наук, в его же собственную “натуральную философию”, т.е. оттуда и туда, где этот “способ” появился, был, и остается до сих пор.

Итак, если обобщить ‘’результаты критического ‘’анализа первого ‘’абзаца (из двух процитированных выше), то следует признать, что в этой ‘’части ‘’Рассуждения о здравом человеческом рассудке нет ни одного ‘сведения, которое соответствовало бы фактическому положению ‘вещей и документально зафиксированным ‘фактам — вот на этой «основе» и зиждется ‘’утверждение Ф. Энгельса о “метафизическом способе мышления”. Другими ‘словами говоря, упомянутый Ф. Энгельсом “метафизический способ мышления” — это ‘дезинформация, использованная им только для того, чтобы дискредитировать “настоящее естествознание” (о котором Ф. Энгельс имел, как это можно догадаться по его ‘’тексту, обрывочное, поверхностное и принципиально ошибочное представление), а заодно с “настоящим естествознанием” дискредитировать и “здравый человеческий рассудок”. Вот таким, весьма изощренным ‘путем Ф. Энгельс подготавливал своих ‘читателей для благоприятного восприятия своего “диалектического мышления”.

Далее, мы приступаем к ‘’анализу второго ‘’абзаца процитированного выше ‘’Рассуждения о здравом человеческом рассудке.

Абстрактное представление о “метафизическом способе мышления” было применено Ф. Энгельсом для создания еще одного умозрительного образа (уже человекоподобного), получившего название {“метафизик”}. “Для метафизика — развивал свою мысль Ф. Энгельс — вещи и их мыслительные отражения, понятия, суть отдельные, неизменные, застывшие, раз навсегда данные предметы, подлежащие исследованию...” ‘’Здесь мы обратим внимание на то, что Ф. Энгельс начал создавать своего “метафизика” по образу и подобию Ф. Бэкона: ведь это в его ‘’Новом органоне (впрочем, так же, как и у средневековых ‘схоластов) “вещи и их мыслительные отражения, понятия, суть ... предметы”, исследовались на равных ‘основаниях, в то время как в “настоящем естествознании”, начиная с Г. Галилея, напротив, ‘предметами, подлежащими научному ‘исследованию, стали признаваться лишь внешние ‘тела, существующие независимо от любых мыслительных отображений, в том числе и от тех, которые выражены письменно.

Ф. Энгельс настолько увлекся сотворением ‘’описания о придуманном им “метафизике”, что стал откровенно фантазировать. Ведь только выдумывая и фантазируя, можно написать о том, что его «герой» “мыслит сплошными неопосредствованными противоположностями”, в то время как “речь его состоит из: «да — да, нет — нет; что сверх того, то от лукавого»” (ведь если ‘речь реального ‘человека была бы ограниченна таким ‘’набором ‘’фраз, то никто не смог бы узнать о чем он говорит.) В связи с этим следует заметить, что ни “настоящее естествознание” (имея в виду ‘’Систему естественных наук), ни “здравый человеческий рассудок”, ни даже Ф. Бэкон не имеют никакого отношения к такому ‘’фантазированию. По прихоти ‘’писателя “метафизик” оказался весьма одиозным «героем» — практически, немым и лишенным ‘способности здраво мыслить.

Но и этого показалось Ф. Энгельсу не достаточным, чтобы завершить ‘сотворение образа. Далее он описывает еще одну уникальную способность “метафизика”: “для него вещь или существует, или не существует, и точно так же вещь не может быть самой собой и в то же время иной”. Однако, тут получился конфуз/! Ведь чуть ранее Ф. Энгельс уверял, что его “метафизик” “мыслит сплошными неопосредствованными противоположностями”, следовательно, он легко должен был бы представлять себе как “вещь и существует, и не существует” и, точно так же, как “вещь может быть самой собой и в то же время иной”. Кроме того, для такого “метафизика”, у которого на равных основаниях подлежат исследованию “вещи и их мысленные отражения, понятия”, нет ничего проще, чем представить себе вещь, которая существует для него, например, в виде мыслимого “понятия”, и в то же время представить себе ту же самую вещь, которая не существует для него в виде мыслимого “понятия” (ведь никто не сможет проверить?). Как видно, Ф. Энгельс и в данном ‘’случае сам себе противоречит, т.е. он сам “мыслит сплошными неопосредствованными противоположностями”.

Принимая во внимание выше ‘’изложенное, складывается впечатление, что в ‘’описании “метафизика” запечатлен какой-то реальный ‘’прототип. Но, вместе с этим, не остается сомнения в том, что ни образ “метафизика”, ни его реальный ‘’прототип не имеют никакого отношения ни к естественным ‘наукам, ни к “здравому человеческому рассудку”.

Наконец, Ф. Энгельс наделил своего “метафизика” еще одной фантастической способностью — для него (“метафизика”) “причина и следствие по отношению друг к другу тоже находятся в застывшей противоположности”. Если обдумать ‘’написанное, то будет понятно, что и эта способность не имеет никакого отношения ни к “здравому человеческому рассудку”, ни к естественным ‘наукам. Ведь руководствуясь исключительно здравым рассудком, естествоиспытатели упоминают ‘’словами {причина} и {следствие} разные ‘состояния одних и тех же взаимодействующих ‘объектов или разные ‘стадии одного и того же непрерывно протекающего ‘процесса. То, что первоначально обнаруживается как ‘причина, преобразовывается и обнаруживается впоследствии как ‘следствие. Следовательно, реальная ‘причина объективно не может “находиться в застывшей противоположности” по отношению к реальному ‘следствию.

Проанализировав способности, которыми Ф. Энгельс наделил “метафизика”, можно констатировать, что этот образ создан им по принципу огородного ‘пугала — в нем нет ничего, присущего реальному ‘человеку, но будучи обряженным в обветшавшие человеческие ‘одежды, ‘пугало отпугивает глупых ‘птиц уже тем, что оно отдаленно похоже на ‘человека. Явно рассчитывая на подобную ‘реакцию со стороны своих ‘читателей, Ф. Энгельс, тем самым, воздвиг себе ‘’памятник: ведь в образе “метафизика” он непроизвольно запечатлел свои собственные заблуждения и некомпетентность, обряженные обветшавшими лохмотьями чужих мыслей.

На этом мы завершим ‘’анализ выше процитированного ‘’Рассуждения о здравом человеческом рассудке, полагая, что уже имеется достаточно ‘оснований для того, чтобы принимать его во внимание только как ‘’свидетельство дремучей некомпетентности Ф. Энгельса в общих ‘вопросах современного ему “естествознания”.

‘’В

Касательно “противоречия”, необходимо рассмотреть еще один ‘’фрагмент из ‘’Анти-Дюринга, хотя он и не входит в ‘’Диалектику. В этом ‘’фрагменте Ф. Энгельс впервые, в ‘’рамках своей ‘’Философии, применил ‘’слово {“противоречие”}. Следовательно, из этого ‘’фрагмента можно узнать, что он изначально назвал и потом упоминал данным ‘’словом в тот ‘’период, когда начинал свой ‘’труд.

Вот этот ‘’фрагмент:

“Таким образом, оказывается, что люди стоят перед противоречием: с одной стороны, перед ними задача — познать исчерпывающим образом систему мира в ее совокупной связи, а с другой стороны, их собственная природа, как и природа мировой системы, не позволяет им когда-либо полностью разрешить эту задачу. Но это противоречие не только лежит в природе обоих фактов, мира и людей, оно является также главным рычагом всего умственного прогресса и разрешается каждодневно и постоянно в бесконечном прогрессивном развитии человечества — совершенно так, как, например, известные математические задачи находят свое решение в бесконечном ряде или непрерывной дроби. Фактически каждое мысленное отображение мировой системы остается ограниченным, объективно — историческими условиями, субъективно — физическими и духовными особенностями его автора.” [1, 32]

В данном ‘’фрагменте ‘’словом {“противоречие”} упомянута некая всеобъемлющая «проблема», перед которой, будто бы, всякий раз “люди стоят”. Судя по ‘’словам Ф. Энгельса, “противоречие” («проблема») обнаруживается с двух “сторон”. “С одной стороны” — это “задача — познать исчерпывающим образом систему мира”; “с другой стороны” — “природа” ‘человека и мировой ‘системы “не позволяет” ‘людям “полностью разрешить эту задачу”.

Первое, что вызывает сомнение в процитированном ‘’фрагменте, это существование «проблемы», которая упомянута ‘’словом “противоречие”.

Действительно, что касается “одной стороны”, разве существовали когда-нибудь в истории такие ‘люди, или хотя бы один ‘человек, который ставил бы перед собой ‘задачу — “познать исчерпывающим образом систему мира в ее совокупной связи”? Впрочем, один ‘’человек, возможно, имел такие ‘притязания — г-н Дюринг, критикуемый Ф. Энгельсом. И, может быть, Ф. Энгельс до того начитался ‘’трудов г-на Дюринга, что притязания этого ‘’человека предстали в мыслях Ф. Энгельса, как “задача”, стоящая перед всеми ‘людьми. Однако, здравомыслящие ‘люди никогда не ставили перед собой упомянутую Ф. Энгельсом беспредельную по “задачу”. Напротив, на протяжении всей известной ‘истории люди стремились реально освоить и, соответственно, познать только ту ‘часть ‘мира и в той степени подробности, от которой могла практически зависеть их ‘жизнь. Пределы познавательных устремлений всегда соизмерялись с практическими ‘возможностями - чтобы можно было воспользоваться ‘результатами познания. 12

Что же касается “другой стороны” “противоречия” («проблемы»), имея в виду, будто “их собственная природа, как и природа мировой системы, не позволяет им когда-либо полностью разрешить эту задачу”, то существование самого этого ограничения (позволения), не касаясь его предела, вызывает еще большие сомнения. Вопреки ‘’утверждениям Ф. Энгельса, ‘история ‘развития ‘’Человечества является яркой ‘демонстрацией того ‘факта, что “собственная природа” ‘человека не является непреодолимой ‘преградой для ‘освоения и познания окружающего ‘мира. ‘Человек научился добывать ‘огонь, изготавливать ‘одежду, ‘посуду, ‘орудия, ‘оружие, ‘порох, ‘приборы, ‘очки и т.п., несмотря на то, что его собственная “природа”, казалось бы, “не позволяла” и до сих пор “не позволяет” ему делать это.

Да “и природа мировой системы” на протяжении всей ‘истории ‘человечества, казалось бы, “не позволяла” раскрывать свои «секреты», а ‘люди, не испрашивая позволения, создали ‘’Систему естественных наук, применяя которую, научились творить «чудеса» — теперь уже сама ‘природа «испрашивает позволения» у ‘людей, например: гореть, или не гореть; взрываться или не взрываться; куда нести свои ‘воды; какими ‘плодами плодоносить и т.п.

Таким образом, можно констатировать: первое же “противоречие”, которое встречается в “Философии” Ф. Энгельса, применено для упоминания мнимой «проблемы», которая никогда реально не стояла перед ‘людьми — такое “противоречие” является плодом фантазии Ф. Энгельса, в котором запечатлены его поверхностные представления об ‘использовании ‘человеком своих познавательных ‘способностей в деле ‘освоения ‘объектов окружающего ‘мира.

Следующее, на что мы обращаем внимание в данном ‘’фрагменте, это то, что ‘’словом {“противоречие”} обозначена абсурдная «проблема». В самом деле, если “одна сторона” “противоречия” состоит в том, чтобы “познать”, то “другая сторона” этого “противоречия” должна была бы состоять в том, чтобы вообще не познавать. Или, если “одна сторона” — “познать исчерпывающим образом”, то “другая сторона” этого “противоречия” должна была бы состоять в том, чтобы познать, но не исчерпывающим образом. Однако, явно вопреки здравому человеческому рассудку, Ф. Энгельс принял в качестве “сторон” одного и того же “противоречия” такие ‘изречения, которые по своей сути (смысловому значению) никак не могут противоречить одно другому: ведь “задача” ‘людей “познать” существует независимо от “позволения” ‘природы (от природных ‘препятствий, возникающих в этом ‘деле), и “позволение” ‘природы существует, независимо от стремления ‘людей “познать”. По этому ‘’поводу остается только напомнить, что те ‘случаи, когда одним и тем же ‘словом упоминают ‘вещи или ‘процессы, не имеющие между собой никаких реальных взаимосвязей, издавна называют абсурдом.

Энгельсовская картина видения ‘мира - сквозь “противоречие” - содержит еще один штрих. Как следует из второго ‘’предложения последнего процитированного ‘’фрагмента, Ф. Энгельс посчитал, что именно это (нереальное, т.е. абсурдное) “противоречие” не только “лежит в природе обоих фактов, мира и людей”, но и “является также главным рычагом всего умственного прогресса...”. Складывается впечатление, что у Ф. Энгельса не было никакого другого “рычага”.

Подводя ‘’итог под ‘’анализом процитированного ‘’фрагмента, можно констатировать, что, в первом же ‘’случае ‘’применения ‘’слова “противоречие”, Ф. Энгельс продемонстрировал отсутствие хоть сколько-нибудь ясного представления о том, что он сам упоминал этим ‘’словом, а вместе с этим, он продемонстрировал и свою ‘’неспособность к последовательным ‘рассуждениям о сложных ‘вещах и ‘процессах.

‘’Г

Завершая критический ‘’анализ ‘’положений ‘’доктрины Ф. Энгельса о якобы существовании “противоречий” в природных ‘вещах и ‘процессах, мы формулируем общие ‘’результаты в следующих ‘’пунктах:

1) В ‘’результате критического ‘’анализа стало понятно, что Ф. Энгельс не смог привести ни одного эмпирического (научно обоснованного) ‘сведения о том, будто “противоречия” существуют “«в самих вещах и процессах»”. Конечно же, можно мысленно представить себе, “что тело в один и тот же момент времени находится в данном месте и одновременно — в другом” (представить можно все, что угодно). Но людям жизненно необходимо обнаруживать ‘перемещение реальных ‘тел, причем так, чтобы в любой ‘момент можно было проверить полученные ‘результаты. Ф. Энгельс имел дело лишь со своими умозрительными представлениями, с ни чем не подтвержденными идеями и мыслями. В отличие от него, ‘естествоиспытатели имеют ‘дело с реально существующими в ‘природе (мирозданными) ‘объектами и ‘процессами, которые существуют независимо от представлений ‘людей, от их сознания или мышления, в том числе и от фантазий Ф. Энгельса.

2) В своей “Философии”, в ‘’части вышерассмотренных ‘’материалов, Ф. Энгельс вел свои ‘’рассуждения поверхностно, непоследовательно, некомпетентно и неряшливо.

3) Ф. Энгельс изложил ошибочные ‘представления о естественных ‘науках, причем ‘описания этих ‘представлений не соответствуют ни историческим ‘фактам, ни естественнонаучным ‘достижениям.

4) Следовательно, по отношению к естественнонаучным ‘достижениям, ‘утверждения Ф. Энгельса о том, будто “противоречия” существуют в природных ‘вещах и ‘процессах, являются лженаучной ‘дезинформацией.



1.4. ‘’О вреде применения дезинформации, основанной на “противоречиях”, будто бы «существующих» в природных вещах и процессах


Ложные ‘сведения о том, будто в природных ‘вещах и ‘процессах есть “противоречия”, внедрялись в сознание и в ‘жизнедеятельность всех ‘граждан ‘’СССР. Это делалось на ‘протяжении ‘жизни трех ‘поколений.

Ложные ‘сведения о существовании “противоречий” в ‘природе «навязывались» ‘населению в различных ‘вариантах:
- и в качестве главного принципа правильного мышления (мысленного рассуждения);
- и в качестве универсального мировоззренческого ориентира;
- и в качестве образцовой характеристики в морально-нравственных ‘нормах ‘поведения;
- и в качестве исходного ‘принципа для ‘регулирования общественных ‘отношений;
- и в качестве ключевого исходного ‘пункта в любых исследованиях “природы, общества и мышления”;
- и в качестве решающего ‘довода в ‘объяснениях и ‘оправданиях происходящих ‘событий;
- и в качестве неоспоримого ‘довода при «обосновании» принимаемых ‘решений;
и т.п.

Ложные ‘сведения о “противоречиях”, будто бы существующих в природных ‘вещах и ‘процессах, распространялись как “основы научных знаний”. Для этого применялись государственные и партийные ‘средства массовой ‘информации, а также государственная ‘система среднего и высшего ‘образования.

Кому это выгодно?

Противоречивые ‘положения применяются, в основном, для того, чтобы можно было представлять свои ‘решения (юридические ‘законы, ‘нормы ‘поведения, руководящие ‘документы) как с одним смысловым ‘значением, так и с другим смысловым ‘значением - в зависимости от того, что выгоднее в той или иной ‘обстановке. При этом, любое ‘действие, в том числе, и разрушительное, и антиобщественное, может быть «обосновано» как соответствующее утвержденным юридическим ‘законам, ‘нормам и руководящим ‘документам.

Таким ‘путем, применяя противоречивые ‘положения, создается реальная ‘возможность:
- во-первых, истолковывать противоречивые ‘решения (юридические ‘законы, ‘нормы, руководящие ‘документы) в интересах только той ‘группы ‘людей, которая в текущий ‘момент обладает юридическим ‘правом узаконивать то, или иное ‘толкование;
- во-вторых, давать ‘толкование или не давать его именно в те ‘моменты, в которые будет обеспечена максимальная ‘выгода для упомянутой ‘группы. Например, если законодательная ‘система ‘страны, включая ‘конституцию, содержит противоречивые положения, то она применяется не как ‘свод всеобщих ‘норм, а как избирательно применяемое ‘средство ‘обеспечения ‘привилегий и политического ‘господства лишь для той ‘группы ‘людей, которые в текущий ‘момент реально осуществляют государственную ‘власть в ‘стране.

Противоречивые ‘положения, применяемые для ‘руководства в практической ‘деятельности, являются одной из главных ‘причин саморазрушительных ‘процессов, периодически происходящих в ‘’России.

‘Применение законодательной ‘системы, содержащей противоречивые ‘положения, вызывает прогнозируемую ‘реакцию ‘населения. Когда рядовые ‘граждане, ‘ученые, ‘бизнесмены и оппозиционные политические ‘деятели убеждаются в избирательном ‘действии основных ‘положений законодательной ‘системы, они поступают соответствующим ‘образом. Они вообще перестают руководствоваться официальной законодательной ‘системой, а делают ‘ставку на неконституционные ‘средства ‘выживания и «регулирования» общественных ‘отношений, такие как: ‘эмиграция, перевод своих ‘достижений и ‘капиталов в другие ‘страны, ‘коррупция, ‘шантаж, ‘воровство, ‘бандитизм, физическое ‘устранение неугодных ‘чиновников и ‘конкурентов, политический ‘террор, и т.п.

Таким ‘образом укореняется ‘режим тотального «беззакония» (при наличии громадной и дорогостоящей ‘системы противоречивых ‘законов). На таком псевдозаконном ‘основании невозможно решить ни одну ‘проблему так, чтобы ‘решение одновременно было бы, и в интересах конкретных ‘людей, и в интересах всего ‘общества. Поэтому, в ‘обществе, в котором применяются противоречивые ‘законы, ‘нормы и руководящие ‘документы, периодически происходят основательные социальные ‘потрясения, сопровождающиеся развалом ‘экономики, ‘вымиранием и ‘деградацией ‘населения.

Более того, люди, уверовавшие в то, будто в природных ‘вещах и ‘процессах ‘существуют “противоречия” и будто ‘применение противоречивых ‘положений для ‘руководства в своей ‘деятельности является естественным ‘делом, становятся неспособными своевременно обнаруживать принципиальные ‘ошибки в тех или иных ‘делах. В частности, если в ‘’обществе принято считать, что “противоречия” присущи природным ‘вещам и ‘процессам, то, в таком ‘случае любой ‘документ, в котором содержатся противоречивые ‘положения признается формально правильным ‘документом, будто бы не содержащим заведомо вредоносных ‘положений.

По причине систематического тотального ‘применения противоречивых ‘положений (основанных на убеждениях о ‘существовании “противоречий” в природных ‘вещах и ‘процессах) в ‘обществе происходят кардинальные ‘изменения ‘алгоритма ‘жизни, передаваемые от ‘поколения к ‘поколению. Подобные уродливые ‘пороки ‘общества мы назвали ‘’словосочетанием {общественная ‘мутация}, или {социальная ‘мутация}.

Принимая во внимание колоссальный ‘вред, наносимый российскому ‘’обществу в ‘результате ‘применения ложных ‘положений “философской” ‘доктрины Ф. Энгельса, далее, продолжая критический ‘’анализ этой ‘’доктрины, мы должны делать это подробно и основательно.


___________



‘’Примечания

8 Т.е. рассуждать так, как обычно рассуждают ‘люди, успешно осуществляющие практическую ‘деятельность, направленную на ‘освоение мирозданных ‘объектов.

9 О тех, кого в то ‘’время называли “естествоиспытателями”, Н. Коперник написал ‘’следующее: “Предоставим естествоиспытателям спорить, является ли мир конечным или нет...” [9, 27] .

10 ‘’Здесь ‘’словом {проблема} упомянуты противоположные ‘мнения разных ‘людей по одному и тому же ‘вопросу, выраженные на известном ‘языке и зафиксированные письменно.

11 И. Ньютон, как можно предположить, применил ‘’словосочетание {натуральная философия} или {естественная философия}, давая понять тем самым, что любые другие (не естественные, а произвольные) “философии” не являются ни ‘философией, ни ‘наукой.

12 Кстати, еще в 1859 ‘’году К. Маркс написал ‘’следующее: “Поэтому человечество ставит себе всегда только такие задачи, которые оно может разрешить, так как при ближайшем рассмотрении всегда оказывается, что сама задача возникает лишь тогда, когда материальные условия ее решения уже имеются налицо, или, по крайней мере, находятся в процессе становления.” [12, 5]


__________




© ВАЛЕРИЙ, 2009

S2335r41-1



© ВАЛЕРИЙ, 2006

ГЛАВНАЯ НАЗАД ДАЛЕЕ АВТОР КОНТАКТ